Приветствую Вас, Гость
Главная » Статьи » Мои статьи

О Ю. Ремеснике из книги В. Малежика «Портреты и прочие художества»

 

  Мой любимый, несравненный, светлый Юрий Петрович Ремесник, человек, поразивший меня своей формулировкой отказа переехать жить в Москву. Кто не знает, скажу, Ю.П.Ремесник – поэт и мой главный соавтор, человек, написавший около восьмидесяти текстов песен, за которые нам не стыдно, человек, который в значительной степени сформировал и меня, и моего зрителя. Ну, так вот… Едва ли не в первый год нашего сотрудничества я предложил Петровичу перебраться в Москву, где было бы легче заработать с его поэтическим талантом, нежели в его родном Азове.

- Приезжай, я познакомлю тебя с нужными людьми и ты не затеряешься, поверь мне.

- Спасибо. Но я не перееду к вам. Я боюсь оторваться от родной земли, от могил своих предков, от своих друзей в конце концов.

  И знаете, я ему поверил и не стал иронизировать над его текстом, который в моих устах прозвучал бы чрезмерно пафосно. И он продолжал жить на Дону, продолжал сочинять стихи и присылать их в толстых конвертах ко мне в Москву. И песни, особенно на первом этапе, у нас пеклись как пирожки. А многие из них уходили в народ: «Мадам», «Попутчица», «Все-таки ты права», «Емеля». Петровича знали и любили в городе, да и вообще на Дону. Каждый год в октябре мы устраивали в Азове концерты и, наверное, целую неделю мой драгоценный друг был главным ньюсмейкером города. Телевидение, радио, газеты становились в очередь, чтобы взять у Юрия Петровича интервью. То, что известность штука опасная, говорилось много раз. И, наверное, внимание, которое ему оказывалось, подсаживало Петровича как наркота.

  А потом я улетал, жизнь входила в обычное русло, и были, я в этом почти уверен, ломки – естественно психологического свойства.

  От того что телевидение и радио переключалось на сводки с полей и на криминальную хронику, забывая нашего поэта, все это приводило его к опеределенному дискомфорту. И нужно было определенное время, чтобы снова попасть в свою колею.

-Ты знаешь, - говорил Юрий Петрович, я целый год вспоминаю потом наш концерт, как мы его готовили, о чем мы с тобой болтали, как реагировали на наши новые песни азовчане. А мои поездки к тебе в Москву – это вообще целая Одиссея. Так что ты не обижайся, если что-то приукрашиваю в своих воспоминаниях и рассказах.

- Петрович, да ты что? Я счастлив быть рядом с тобой и то, что я для тебя делаю – это ничто по сравнению с тем, что ты заслуживаешь.

  Но поездки мои были в Азов, да и в Ростов нечасты, а в Москву Петрович приезжал примерно раз в год.

- Ты знаешь, я же учился в Москве… я неплохо ее знаю, люблю Подмосковье… Но, не поверишь, я устаю от подмосковных лесов. Да, красиво, но мне не хватает простора, не хватает воздуха, я себя чувствую здесь, как в тесной одежде.

- А я вот в вашей степи скучаю. Час едешь – степь, два – степь, три – ничего не меняется. В душе какая-то оскомина от этого дурацкого постоянства.

- Оскомина… это хорошо… Знаешь, оскомина бывает от кислых яблок. Степь как яблоко… Любопытный образ.

- Вы все о своем, господин поэт?

- Почему о своем? О нашем…

  И мы снова писали… Обсуждали дела на нашей эстраде и, чего греха таить, порой довольно нелицеприятно отзывались об отдельных «мастерах искусств».

 Мы снова расставались, чтобы перезваниваться. Наверное, если через сто-сто пятьдесят лет решат опубликовать нашу переписку, то будут только письма поэта Ю. Ремесника в Москву. Ответ я не писал и перезванивал. Если придумывалась новая песня, то пел ее по телефону. Я знал, что мой соавтор любил эти телефонные концерты и они однозначно поднимали ему настроение.

  О существовании поэта-песенника Ю. Ремесника уже знали любители музыки, во всяком случае, мои поклонники. Несколько раз его показали по федеральным каналам телевидения, а однажды, во время его очередного приезда в Москву, мы были на эфире набирающего обороты «Авторадио». Ведущей программы была известная редактор Диана Берлин. Она рассказала радиослушателям эфира о гостях передачи, акцентировав внимание на «нашем госте из города Азов, удивительном человеке и поэте Юрии Ремеснике». Слушателям предложили послушать несколько придуманных нами песен, а еще рассказали, что «наш гость» работает крановщиком на Азовском металлургическом комбинате и что в настоящее время он холост. Что тут началось… Передача была в формате общения со слушателями по телефону, и телефон раскалился до бела. Соискательницы руки Юрия Петровича, забыв, что обычно мужчина первым предлагает руку и сердце, перебивая и отталкивая друг друга, рассказывали о своих физических и моральных достоинствах, соблазняли его трехкомнатными квартирами в Москве, уже взрослой и самостоятельной дочерью и поэт отбивался с трудом и неожиданно для очередной дамы аргументировал отказ тем, что ему надо вставить зубы… Но та готова была ждать и помочь с дантистом. Выдать замуж, вернее составить ему партию не удалось. Он прирос всем своим нутром  к Азову, к Дону, к казачеству. А может, он все делал правильно. Среда его обитания, да и способ его существования в этой среде говорил за то, что это не сиюминутное решение. Деньги к нему не прилипали. Если вдруг появлялась какая-то сумма, которая была выше его обычной номинальной, то она испарялась с какой-то удивительной скоростью. Родственники, друзья и просто «хорошие мужики» также быстро исчезали, как и появлялись. И снова медленное течение жизни с частыми омутами и заводями, где вода, - что,я? – жизнь могла зацвести.

  Мое пятидесятилетие. Собираю на концерт всех, ну, почти всех своих друзей. Кто-то выходит на сцену и участвует, кто-то смотрит на все происходящее в зрительном зале. Петрович как любимый соавтор, как действительно замечательный поэт, выходит на сцену. Его встречают бурными аплодисментами как автора «Мадам» и «Лето нашей любви». Он читает два своих стихотворения и, очаровав окончательно публику, уходит за кулисы. Артисты, приятно удивленные поэтом из Азова, угощают его наперебой в артистическом буфете. Никто из них не отказывает в такой малости, как «сфотографироваться на память». Я уже не помню, что за аппарат был у Петровича. Но вся пленка или, как сейчас бы сказали, память, была забита под завязку. Лолита и Катя Семенова, Алена Апина и Ирина Шачнева, Алексей Глызин, Саша Иванов, Евгений Ловчев… Петрович улетел домой… Но…

  Но после банкета произошла смешная история. Мне на концерте подарили петуха живого, красивого, знаете такого «быка-производителя». Чтобы его как-то транспортировать, посадили в коробку от телевизора Sharp, предварительно проделав в ней отверстия, чтобы подарок, т.е. петух, не прокис. Все это было доставлено ко мне домой и оставлено в комнате, где уложили моего соавтора. И под утро разыгрались в нашей квартире кинематографические страсти. Сначала мои впечатления… Сплю, и снится мне сон: деревня, детство, раннее утро, я, потягиваясь, выхожу на крыльцо… По всей деревне поют петухи, но неестественно громко и почему-то это пение смешивается с автомобильным шумом Ленинского проспекта. Я просыпаюсь и понимаю, что инстинкт есть инстинкт, и петух не может не выполнять функцию будильника. Я с негодованием отогнал мысль, что же теперь делать с «животным» и отправился на кухню. На кухне сидел «величайший поэт современности» и пытался привести себя в порядок с помощью крепкого чая.

- Может что-нибудь покрепче?

- Да нет, что ты? Я и так запуган до смерти.

- Чем?

- Представляешь, этот гад…

- Который?

- Да петух… Я сплю и вдруг слышу что-то скребется: хр… хр… Думаю померещилось. Потом снова… Ну все, говорю себе, приехали… Белочка… А нечего с артистами горькую жрать. Окончательно проснулся, сосредоточился и понимаю, что звук реальный. Мыши? Нет, для мышей звук слишком громкий. Встал с кровати, включил свет, пошел на звук. Вижу коробку из-под Sharpа а из нее идет этот звук. Представляешь, петух лапой скребет стенку и пытается выбраться наружу.

- Представляю, чего ж не представить…

  Так мы и не поспали в то утро, которое было для нас ночью. А петуха мы отвезли на дачу и отдали в соседнюю деревню знакомым. Наш был лучшим. Он отбил всех кур у прежнего производителя и с удовольствием топтал их. Соперник захирел, перестал петь песни, к курам его не подпускали, ив итоге «из него получился прелестный бульон, из него получился прелестный бу-бу-бу-бу-бу-бу-бу-бу-бу-бу-бульон», - как пелось в одной из песен на слова М. Журкина. Если кто забыл, напомню, что после всех этих приключений во время всенародного празднования моего дня рождения, Ю.П. Ремесник отбыл домой, загруженный фотографиями, впечатлениями и бутербродами на дорогу. Наши перезвоны по прибытии его в Азов подтверждали его боевое настроение. Он был любим, востребован и взахлеб рассказывал, как все это было, и что жаль, что «этот кусок, наверное, вырежут». Но все проходит и вселенская популярность Петровича пошла на убыль. Я это почувствовал, по его интонациям, по тому, как иногда он переводил разговор на другую тему. А потом, где-то в середине марта, Юрий Петрович перестал выходить на связь. Я начал беспокоиться и стал обдумывать «комплекс мероприятий по обнаружению соавтора». И вдруг звонок из Азова.

- Слава, здравствуйте, это Голованев, отдел культуры города Азова.

- Слушаю…

- Когда же, наконец, встречать дорогих гостей?

- Каких гостей?

- Ну как? Петрович сказал, что он со всеми договорился и что мы, отдел культуры, в общем вся администрация города, повторим ваш юбилейный концерт в Азове. И еще он сказал, что Киркоров прилетит в день концерта из Ялты прямо к началу…

- А я когда прилечу?

- Вот это я и хотел узнать.

- Я об этом тоже ничего не знаю, но если Петрович сказал, то я готов… Кстати, а где он?

- Не знаю… Никто не знает… Нигде его нет. Весь город, вернее те, кому он обещал посодействовать, его ищут. Что делать?

- Дайте мне время подумать и сделать пару звонков…

- Хорошо, перезвоню.

  Я был в растерянности и не представлял, где искать Петровича. Я понимал, что визитка начальника Ростовского УВД мало чем поможет. Лететь в Ростов? И что?.. Вот именно. И тогда, как в кино, раздался звонок. Я снял трубку – это был Петрович.

- Слава, выручай. Я вляпался в историю и не знаю, что делать.

- Рассказывай.

- А что рассказывать? Сначала я в Азове всем поведал историю моего успеха в Москве. Фотографии были железобетонным аргументом. Потом, наверное, как артист, чувствуя успех, начал фантазировать…

- Привирать.

- Ну да, привирать. И дошел до того, что сказал, что все ребята, ну с которыми я…

- Выпивал за мое здоровье?

- Ну да, за твое… Так вот, я сказал, что они готовы бесплатно приехать в Азов и спеть концерт для меня. В общем, кошмар.

- А дальше?

- А что дальше? Перешел на нелегальное положение, прячусь… Стыдно. Бить, думаю, не будут, но мне же в этом городе жить.

- Да, история…

- Ты-то хоть меня пойми.

- Я-то понимаю, смех берет. Смех… Петрович, есть идея. А что, если нам, вернее тебе, в день смеха, первого апреля, объявить, что это была шутка. Тебя люди любят, а значит, простят.

- Я не смогу, меня убьют.

- Тогда я смогу.

  И в тот же день я признался Голованеву, что Петрович затеял мистификацию.

- Ну, я ему дам,  - был приговор начальника всей культуры.

- Только попробуй. Ты же в глазах людей будешь выглядеть непрофессионалом. Ты представляешь размах денег, на которые ты бы попал, если бы этот концерт и вправду состоялся. Да у вас в городе номеров нужного класса во всех гостиницах не набралось бы, чтобы удовлетворить запросы звезд. Так что, уважаемый господин Голованев, считайте что великое массовое представление под названием «Несостоявшийся концерт» впервые произошло в городе Азове. Да здравствует Юрий Ремесник – автор, режиссер и жертва этого спектакля. Отнесись к этому с юмором и считай, что ты был одним из участников этого шоу в международный день смеха.

- Наверное, ты прав. Ну, Петрович…

  И наш герой всплыл в городе, как мы, подумав решили, первого апреля. И все смеялись, хлопали его по плечу, поздравляли…

- Жаль, что не увидели такой концерт.

- Да нужна вам эта фанера? – успокаивал Петрович азовчан.

- Ну почему фанера?

- Да, это я так…

- Малежик-то хоть прилетит?

- Прилетит в октябре, уже на мой день рождения.

Категория: Мои статьи | Добавил: JR (21.05.2013)
Просмотров: 2195 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *: